17-06-2022 Брестская область, Ивановский район, расследование геноцида белорусов отрядами бандеровцев. Прокурор Ивановского района Сергей Жукович. Местный житель Михаил Талатынник. Фото Павла Богуша

Террор на Полесье

Расследуя уголовное дело о геноциде белорусов, Генеральная прокуратура фиксирует новые факты зверств на нашей земле не только гитлеровцев, но и «пламенных борцов за Украину», имена которых в одном ряду с палачами Хатыни и Освенцима. Организация украинских националистов (ОУН) и Украинская повстанческая армия (УПА) воевали методами, зачастую превосходившими по жестокости эсэсовские. «Наша власть должна быть страшной» — этот посыл Бандеры его последователи выполняли беспрекословно. Отрубали головы, вспарывали животы, разрубали тела на куски, распинали, распиливали пилами, обваривали кипятком и сжигали… Наши корреспонденты, побывав в деревнях белорусско-украинского приграничья, убедились: люди все помнят. Такое забыть невозможно.

Боёвки из предателей

Большую часть Брестской, Пинской и Полесской областей гитлеровцы включили в состав рейхскомиссариата «Украина». Уже с лета 1941 года в приграничье действовала организация «Полесская сечь», созданная украинским националистом Тарасом Боровцом (по прозвищу Бульба). Отсюда и народное им наречение: бульбовцы или бульбаши. В середине 1943‑го бульбовская УПА была подчинена бандеровской ОУН. По архивным данным, к концу 1944 года в Брестской и Пинской областях действовало около 250 групп и отрядов численностью от 25 до 500 человек.

Вооружались бандгруппы за счет отступающих немецких войск, а одевались чаще всего в красноармейскую форму, которую снимали с убитых советских солдат. В боевые организации привлекались и местные жители — уголовники, полицаи, дезертиры, а молодых людей порой вовлекали в банды насильно.

Так, в окрестностях деревни Дивин Кобринского района с бандеровцами было связано около трех тысяч человек. Особой жестокостью отличалась банда-боёвка «Дворко». В мае 1945‑го под Дивином эта банда убивает комсомольца, вешает двоих мирных жителей этой деревни, расстреливает мать красноармейца, избивает работницу райисполкома…

По архивным данным, только в 1944 — 1946 годах ОУН-УПА совершили на Полесье 2384 диверсии и теракта. Погибли 1012 человек. Кто они, погибшие? Есть сведения за 1945 год: 50 — сотрудники НКВД, 8 — офицеры Красной армии, 28 — рядовые и сержанты, 171 — партийные активисты, а 298 — местные старики, женщины, дети. Борьбу с ОУН-УПА вели в первую очередь подразделения госбезопасности. В основном работа строилась против конкретной бандгруппы, выявленной в зоне ответственности территориального органа НКВД. В 1952‑м на границе Ивановского и Дрогичинского районов оперативно-войсковой группой УМГБ Пинской области была ликвидирована последняя банда-боёвка на нашей земле — группа Ивана Панько (Сикоры). Таким образом, система бандподполья в БССР была окончательно уничтожена, оставалось выловить несколько десятков скрывавшихся бандитов…

Евин мох

Со времени ликвидации банды Сикоры прошло 70 лет, но ничего не забыто. Мы в этом убедились, съездив в Ивановский район. Здесь в 1947‑м Панько участвовал в расправе над жителями деревни Одрижин. Тогда оуновцы убили и сожгли вместе с домами две семьи по фамилии Денейко. Архивная справка УМГБ Пинской области гласит: «В январе 1949 года формированием Панько на хуторе Корсынь Ивановского района были убиты председатель Глинянского сельсовета Кивчук, участковый уполномоченный РО МВД Докукин и финансовый агент сельсовета Михальчук».

Расследуя возбужденное Генпрокуратурой уголовное дело по факту геноцида, прокурор Ивановского района Сергей Жукович объехал все деревни, где зверствовали бандиты. Это приграничье, входящее территориально в состав Мохровского и Одрижинского сельсоветов. Удалось записать немало свидетельств родственников погибших.

На здании сельсовета в Одрижине мы увидели памятную доску. Шесть фамилий: Корчагин, Ляшук, Хохлачев, Климович, Рязько, Талатынник. Все они работали в сельсовете.

Прокуратурой задокументирован рассказ о том, как бандеровцы издевались над председателем Корчагиным, как распяли, прибив гвоздями полуживое тело на здании сельсовета…

Жив еще сын убитого секретаря сельсовета. Мы заглянули к Михаилу Малофеевичу Талатыннику в деревню Вивнево. Прокурору Сергею Жуковичу не с первого приезда удалось разговорить старика. И сейчас, увидев нас, он заплакал.

В 1945 году, когда был убит его отец Малофей Емельянович, Михаилу было восемь лет. Мать объяснила детям, что вооруженный человек попросил отца показать дорогу до деревни Дольск (нынешняя Украина). А спустя неделю глава семьи был обнаружен мертвым. На теле 12 сквозных ножевых ранений, на шее была затянута веревка. От перенесенных переживаний спустя год женщина умерла, и семеро детей остались сиротами…

Мы общаемся, осторожно задавая Михаилу Малофеевичу вопросы, и в ходе разговора открывается еще один страшный факт — гибель сельчанки Евы Томильчик, урожденной Столинского района, которая вышла в Вивнево замуж. Ее искалеченное тело нашли в колодце. Тамара, дочь Михаила Малофеевича, говорит, что там сейчас лес, деревенские собирают ягоды, а место называют Евин мох…

Следующая наша остановка — деревня Опадыще. Тормозим у памятника на пустыре между жилых домов. Фамилия у всех одна — Федорук. На гранитной плите указан возраст погибших: 56, 54, 53, 45, 42, 20, 18 лет. Причина гибели семьи известна — нежелание 18‑летнего юноши идти в банду.

Председатель Одрижинского сельсовета Владимир Климук обращает внимание на имя Ивана Федорука:

— Это его бандеровцы хотели забрать в свой отряд, но мать стала поперек. Долго не думали — расправились со всеми. Отрубили головы и сожгли тела. Позже родственники собрали останки и похоронили на кладбище.

Недавно в прокуратуру Ивановского района обратился мужчина. Он поделился информацией от своей тещи. Она из Федоруков, ребенком была свидетелем зверств фашистских пособников. Женщина рассказывала, как в сентябре 1945 года в дом ворвались украинские националисты, после короткой перепалки порубили головы взрослым, а она с двумя сестрами спаслась, спрятавшись за печкой…

Позже на месте сожженного дома благодаря усилиям сельсовета и местных жителей установят памятник.

Прокуратура Ивановского района задокументировала 12 преступлений, совершенных бандеровцами на Ивановщине, погибло более двух десятков мирных жителей.

Свидетельства на погостах

Свидетелей в живых уже мало, но в приграничных с Украиной белорусских селах на каждом погосте встретишь могилы погибших от рук бандитов семей. Есть такие захоронения в деревне Опадыще Ивановского района, есть в соседнем Мохро. А в Кобринском районе на кладбище за деревней Леликово похоронены братья Митя и Яша Коржи. С их выжившим братом Николаем Ерофеевичем Коржом я общалась в 2006‑м. День 24 апреля 1945 года он запомнил до деталей:

— Мы, малые дети, спрятались на улице, в яме из-под картошки. Бандеровцы увидели нас и бросили гранату. У 14‑летнего Мити на руках был годовалый Яша, и выскочить из ямы он не успел. Оба погибли. У матери от шока даже слез не было. Позже, уже в середине 1950‑х, застрелили и отца Ерофея Коржа. Он был лесником и вычислил занимавшихся браконьерством бандеровцев, пошел по их следам…

От белорусской деревни Невель, что в Пинском районе, до украинской Прикладники всего два километра, но сейчас их разделяет граница. Попасть на кладбище к родным жительнице Невеля — 80‑летней женщине, которую в материалах Пинской межрайонной прокуратуры называют К., — уже невозможно. Но надпись на обелиске она помнит —

«Здесь покоятся зверски замученные бандеровцами». 7 августа 1948 года бандиты расправились с ее родителями, старшими сестрами и братом: кого-то расстреляли, кого-то заживо сожгли в погребе.

Страшно представить, что чувствовала тогда эта женщина, будучи шестилетней малышкой. Записанные сотрудниками прокуратуры воспоминания К. свидетельствуют:

— Они пришли утром, я уже пасла коров. А в хате были мать и мои братики, одному четыре года, а второму — всего десять месяцев. Меня позвали поесть те бандиты, которые пришли. Дали меда, хлеба, это я хорошо запомнила. Думаю, чего это вдруг они мне дали мед? Потом вышла на улицу, побежала в хлев. Один из них меня вывел, выгнал, там такая долина, болото. Прибегает мой брат: «Прячься, бо нас будут палить». Я спряталась, потом через какое-то время пришла домой. «А где моя мама?» — спрашиваю. Сказали, что пошла к соседям. Я бежать туда — меня не пускают. Слышу уже: стреляют. Страх какой меня тогда взял! Я выбежала и давай удирать, может, с километр бежала. Бандит бежит за мной, кричит: «Стой, стрелять буду! Стой, стрелять буду!» Я оббежала все болото — и в речку. Он приходит, говорит: «Вставай». И я по тому болоту пошла первой, он — за мной. Пришли обратно к хате, бандиты начали запаливать погреб, стрелять. Я испугалась, братики плачут. И я хлопца младшего схватила на руки и побежала в село. Несла его через болото, кочки. Нам помогла одна женщина, мы у нее переночевали. Это было в субботу, а в воскресенье уже пошли к нашему дому, там все лежали: застреленные, сгоревшие. Так погибли три сестры, брат, отец и мать.

Поделиться

От СБ

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *